Не прячьте ваши денежки - Страница 63

По мнению мужчин, все средства хороши на войне и в любви. У женщин на этот счет имеется своя точка зрения. Нет такой хитрости, на которую не пошла бы наша сестра, чтобы утолить свое любопытство. Не буду описывать бесчестные уловки, к коим пришлось прибегнуть, чтобы вытянуть из Полевичека крохи информации, позволяющие в общих чертах восстановить драматические события минувшего дня. Победителей, как известно, не судят.

В целом, передо мной предстала такая картина. Во вторник утром Полевичек честно попытался связаться с Петровским, чтобы сообщить ему о моем ночном визите и заявлении, сделанном по поводу убийства Цыганкова. Петровского на месте не оказалось. Тогда Михаил Ильич поделился своими сведениями с Тусеповым — тем самым оперативником с Петровки, к которому его прикомандировали по делу об убийстве Людмилы Прокофьевой. Тусепов, не долго думая, доложил своему начальству. То, что случилось потом, с точки зрения Полевичека, не лезло ни в какие ворота. Петровский вызвал его к себе и, визжа и топая ногами, объяснил, куда он может запихнуть мои показания. Следователь обвинял Михаила Ильича в юридической безграмотности, в потворстве подозреваемой, но более всего в том, что Михаил Ильич действовал через его, Петровского, голову, вместо того чтобы связаться с ним напрямую. Сбитый с толку и рассерженный беспардонностью следователя, Полевичек с вызовом поинтересовался, какая, собственно, разница, с кем он соотнесся, если всю нужную информацию Петровский получил. Из гневной, практически бессвязной тирады, которой разразился в ответ следователь, Михаил Ильич логическим путем вывел, что начальство Тусепова созвонилось с прокурором, изложило мою версию событий и намекнуло на предвзятость Петровского по отношению к свидетельнице Клюевой. В результате, когда посыльный, призванный немедленно доставить меня на допрос в прокуратуру, явился ни с чем, и Петровский отправился к прокурору за санкцией на мой арест, ему было отказано в довольно резкой форме.

— Вы не говорили мне, Варвара Андреевна, что у вас есть защитники в руководстве МУРа, — неприязненно заметил Михаил Ильич.

— А я об этом и не догадывалась, — ответила я.

И не лгала. Конечно, теперь, выслушав историю Полевичека, я примерно представила себе, что могло произойти. Начальник Селезнева, Петр Сергеевич Кузьмин (он же Песич), наверняка не пришел в восторг, когда следователь прокуратуры обвинил его подчиненного в пособничестве возможной преступнице. Узнав от Тусепова о моей причастности еще к одному убийству, Песич быстро сообразил, что теперь Петровский не применет потребовать моего ареста. А это почти автоматически означает служебное расследование в отношении Селезнева и прочие неприятности во вверенном Кузьмину отделе. Вот Петр Сергеевич и нанес упреждающий удар — намекнул начальству Петровского на возможную пристрастность следователя.

— В любом случае, от них немного проку, — сказала я Полевичеку. Подумаешь — двухдневная отсрочка! Вот если бы мои защитники добились отстранения Петровского от дела… — А вам палец в рот не клади! — неодобрительно сказал Полевичек. — На мой взгляд, то, что кому-то удалось добиться этой отсрочки, — настоящее чудо. Видели бы вы, как бушевал вчера Петровский! Кричал, ругал меня, словно нашкодившего мальчишку, а ведь я не нарушил ни единого пункта уголовно-процессуального кодекса. Да если его отстранят от дела, он меня просто растерзает! В общем, у вас теперь один выход: до пятницы найти настоящего преступника. С моей помощью, разумеется.

«Стало быть, он все еще верит в мою невиновность? — мысленно удивилась я. — А по виду не скажешь, глядит волком… Как же, интересно, он держится с теми, чью вину считает очевидной?»

Должно быть, Михаил Ильич уловил мое недоумение. Во всяком случае он поспешил объяснить свою позицию:

— Мне не нравится поведение Петровского. Конечно, он может не видеть психологических несообразностей в версии, приписывающей убийства вам, но не принимать во внимание свидетельства криминалистов — это уже явная предвзятость.

— А о чем у нас свидетельствуют криминалисты? — оживилась я.

— По их мнению, человек, задушивший Прокофьеву, уж никак не ниже ростом, чем сама убитая. А это сразу выводит из круга подозреваемых вас и Шеповалову. Если, конечно, вы не воспользовались какой-то подставкой, что, на мой взгляд, смешно — хотя бы из соображений устойчивости. Душитель не мог допустить, чтобы сопротивляющаяся жертва в самую ответственную минуту его опрокинула. Тот, кто заколол Цыганкова, нанес удар снизу вверх, но, если принять во внимание угол, под которым нож вошел в тело, убийца, по крайней мере, среднего роста, а скорее — выше среднего. Я специально обратил на это внимание Петровского. Реакция нулевая. Складывается впечатление, будто он намеренно не замечает фактов, свидетельствующих в вашу пользу. Я рассказал ему о сломанных тормозах «Запорожца», специально подчеркнул, что лично проверил вашу информацию. И что, вы думаете, он ответил? «Странно, что она не додумалась устроить на себя публичное покушение. Испортить тормоза собственной машины — как-то для нее слабовато». После этого я уже не стал говорить о том, как вас пытались столкнуть с лестницы. И тем более о том, что вы подозреваете убитого Цыганкова. С Петровского станется отбросить версию только потому, что она исходит от вас. А между прочим, многое указывает на то, что вы были правы.

— Вы опрашивали близких Романа? Что они говорят? Есть какие-нибудь указания на сообщника? — набросилась я на Полевичека.